Новоизбранному руководству Союза нет никакой
исторической необходимости разделять со старыми
руководствами ответственность за прошлое.
Я предлагаю чётко сформулировать в пункте 22-м устава
ССП все те гарантии защиты, которые предоставляет союз
членам своим, подвергшимся клевете и несправедливым
преследованиям – с тем, чтобы невозможно стало повторение
беззаконий.
Если Съезд не пройдёт равнодушно мимо сказанного, я
прошу его обратить внимание на запреты и преследования,
испытываемые лично мною:
1. Мой роман “В круге первом” (35 авт. листов) скоро два
года, как отнят у меня государственной безопасностью, и этим
задерживается его редакционное движение. Напротив, ещё при
моей жизни, вопреки моей воле и даже без моего ведома этот
роман “издан” противоестественным “закрытым” изданием для
чтения в избранном неназываемом кругу. Добиться публичного
чтения, открытого обсуждения романа, отвратить
злоупотребления и плагиат я не в силах. Мой роман показывают
литературным чиновникам, от большинства же писателей прячут.
2. Вместе с романом у меня отобран мой литературный
архив 20- и 15-летней давности, вещи, не предназначавшиеся к
печати. Закрыто “изданы” и в том же кругу распространяются
тенденциозные извлечения из этого архива. Пьеса “Пир
победителей”, написанная мною в стихах наизусть в лагере,
когда я ходил под четырьмя номерами (когда обреченные на
смерть измором, мы были забыты обществом и вне лагерей никто
не выступил против репрессий), давно покинутая, эта пьеса
теперь приписывается мне как самоновейшая моя работа.
3. Уже три года ведётся против меня, всю войну
провоевавшего командира батареи, награждённого боевыми
орденами, безответственная клевета: что я отбывал срок как
уголовник, или сдался в плен (я никогда там не был),
“изменил Родине”, “служил у немцев”. Так истолковываются 11
лет моих лагерей и ссылки, куда я попал за критику Сталина.
Эта клевета ведётся на закрытых инструктажах и собраниях
людьми, занимающими официальные посты.
Тщетно я пытался остановить клевету обращением в
Правление ССП РСФСР и в печать: Правление даже не
откликнулось, ни одна газета не напечатала моего ответа
клеветникам. Напротив, в последний год клевета с трибун
против меня усилилась, ожесточилась, использует искажённые
материалы конфискованного архива, – я же лишён возможности
на неё ответить.
4. Моя повесть “Раковый корпус” (25 авт. листов),
одобренная к печати (1-я часть) секцией прозы московской
писательской организации, не может быть издана ни отдельными
главами (отвергнуты в пяти журналах), ни тем более целиком
(отвергнута “Новым миром”, “Простором” и “Звездой”).
5. Пьеса “Олень и шалашовка”, принятая театром
“Современник” в 1962 году, до сих пор не разрешена к
постановке.