6. Киносценарий “Знают истину танки”, пьеса “Свет,
который в тебе”, мелкие рассказы (“Правая кисть”, “Как
жаль”, серия крохотных) не могут найти себе ни постановщика,
ни издателя.
7. Мои рассказы, печатавшиеся в журнале “Новый мир”, не
переизданы отдельною книгою ни разу, отвергаются всюду
(“Советский писатель”, Гослитиздат, “Библиотека Огонька”) и
таким образом недоступны для широкого читателя.
8. При этом мне запрещаются и всякие другие контакты с
читателями: публичное чтение отрывков (в ноябре 1966 г. из
таких уже договорённых 11 выступлений было в последний
момент запрещено 9) или чтение по радио. Да просто дать
рукопись “прочесть и переписать” у нас теперь под уголовным
запретом (древнерусским писцам пять столетий назад это
разрешалось!).
Так моя работа окончательно заглушена, замкнута и
оболгана.
При таком грубом нарушении моих авторских и “других”
прав – возьмётся или не возьмётся IV Всесоюзный съезд
защитить меня? Мне кажется, этот выбор немаловажен и для
литературного будущего кое-кого из делегатов.
Я спокоен, конечно, что свою писательскую задачу я
выполню при всех обстоятельствах, а из могилы – ещё успешнее
и неоспоримее, чем живой. Никому не перегородить путей
правды, и за движение её я готов принять и смерть. Но может
быть многие уроки научат нас, наконец, не останавливать пера
писателя при жизни?
Это ещё ни разу не украсило нашей истории.

А. Солженицын
16 мая 1967 г.

[3]

В СЕКРЕТАРИАТ ПРАВЛЕНИЯ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ СССР
Всем секретарям Правления

Моё письмо IV-му съезду Союза Писателей, хотя и
поддержанное более чем ста писателями, осталось без
оглашения и без ответа. Лишь распространились единообразные,
по видимому централизованные, слухи, успокаивающие
общественное мнение: будто архив и роман мне возвращены,
будто печатается “Раковый корпус” и книга рассказов. Но всё
это – ложь, как вы знаете.
Секретари Правления СП СССР Г. Марков, К. Воронков,
С. Сартаков, Л. Соболев в беседе со мной 12 июня 1967 г.
заявили, что Правление СП считает своим долгом публично
опровергнуть низкую клевету, распространявшуюся обо мне и
моей военной биографии. Но не только не последовало
опровержения, а клевета не унимается: на закрытых
инструктажах, активах, семинарах агитаторов обо мне
распространяется новый фантастический вздор – вроде того,
что я бежал в Арабскую республику, не то в Англию (хотел бы
заверить клеветников, что они побегут скорей). Наиболее же
настойчиво видными лицами выражается сожаление, что не умер
в лагере, что был освобождён оттуда. (Впрочем, и сразу после
“Ивана Денисовича” такие сожаления уже выражались. Теперь
эта книга тайно изымается из библиотечного пользования.