Это
неверно, что письмо стали передавать по западному радио до
съезда: его стали передавать уже после закрытия съезда: и то
не сразу. (Далее буквально:) “Здесь употребляют слово
“заграница” и с большим значением, с большой
выразительностью, как какую-то важную инстанцию, чьим
мнением очень дорожат. Может быть это и понятно тем, кто
много творческого времени проводит в заграничных поездках и
наводняет нашу литературу летучими заметками о загранице. Но
мне это странно. Я никакой заграницы не видел, не знаю, и
жизненного времени у меня нет – узнавать её. Я не понимаю,
как можно так чувствительно считаться с заграницей, а не со
своей страной, с её живым общественным мнением. Под моими
подошвами всю мою жизнь – земля отечества, только её боль я
слышу, только о ней пишу”.
Почему пьеса “Пир победителей” была упомянута в письме
съезду? – это ясно из самого письма: чтобы протестовать
против незаконного “издания” и распространения этой пьесы
вопреки воле автора и без его ведома. Теперь относительно
изъятия моего романа и архива. Да, я несколько раз, начиная
с 1965 года, писал в ЦК по этому поводу, протестовал. (Далее
буквально:) “Но за последнее время изобретена новая версия
об изъятии моего архива. Будто бы тот человек, Теуш, у
которого хранились мои рукописи, был связан с другим ещё
человеком, которого не называют, а того задержали на
таможне, неизвестно какой, и что-то нашли (не называют что),
не моё нашли, но решили меня оберечь от такого знакомства.
Всё это – ложь. У знакомого моего Теуша два года назад было
следствие, но такого обвинения ему даже не выставлялось.
Хранение моё было обнаружено обыкновенной уличной слежкой,
подслушиванием телефонных разговоров и подслушивателем в
комнате. Но вот примечательно: едва появилась новая версия –
она единым толчком обнаруживается в разных местах страны:
лектор Потёмкин только что изложил её многолюдному собранию
в Риге, один из секретарей СП – московским писателям. Причём
от себя он добавил и своё измышление: что всё это я будто бы
признал на прошлой встрече в секретариате. А об этом у нас и
разговора не было. Не сомневаюсь, что скоро начну со всех
концов страны получать письма о распространении этой
версии”.
ВОПРОС – Отвергнута ли редакцией “Нового мира” повесть
“Раковый корпус” или принята?
АБДУМОМУНОВ – Какое разрешение требуется “Новому миру”
на печатание повести и от кого?
ТВАРДОВСКИЙ – Вообще решение печатать или не печатать ту
или иную вещь – в компетенции редакции. Но в данной
ситуации, сложившейся вокруг имени автора, решать должен
Секретариат Союза.
ВОРОНКОВ – Солженицын ни одного раза не обращался
непосредственно в Секретариат союза писателей СССР. После
письма Солженицына съезду у товарищей из Секретариата было
желание встретиться, ответить на вопросы – поговорить и
помочь.