Когда он возвращался из плена, его на
границе арестовали и дали ему десять лет. Из Бутырской тюрьмы он сообщил
той, рыжей, что сидит, что просит передач, но рыжая сказала: “лучше б он
изменил мне, чем Родине! мне б тогда легче было его простить!” Тогда он
взмолился к ней, к первенькой — и она стала носить ему передачи, и ходить
на свидания — и теперь он умолял о прощении и клялся в вечной любви.
Наде отозвалось, как при этом рассказе жена гравЈра с горечью
предсказывала: должно быть, если мужья сидят в тюрьме, то вернее всего —
изменять им, тогда после выхода они будут нас ценить. А иначе они будут
думать — мы никому не были нужны это время, нас просто никто не взял.
Отозвалось, потому что сама Надя думала так иногда.
Пришедшая и сейчас повернула разговор за столом. Она стала рассказывать
о своих хлопотах с адвокатами в юридической консультации на Никольской
улице. Консультация эта долго называлась “Образцовой”. Адвокаты еЈ брали с
клиентов многие тысячи и часто посещали московские рестораны, оставляя дела
клиентов в прежнем положении. Наконец в чЈм-то они где-то не угодили. Их
всех арестовали, всем нарезали по десять лет, сняли вывеску “Образцовая”, но
уже в качестве необразцовой консультация наполнилась новыми адвокатами, и те
опять начали брать многие тысячи, и опять оставляли дела клиентов в том же
положении. Необходимость больших гонораров адвокаты с глазу на глаз
объясняли тем, что надо делиться, что они берут не только себе, что дела
проходят через много рук. Перед бетонной стеной закона беспомощные женщины
ходили как перед четырЈхростовой стеной Бутырок — взлететь и перепорхнуть
через неЈ не было крыльев, оставалось кланяться каждой открывающейся
калиточке. Ход судебных дел за стеной казался таинственными проворотами
грандиозной машины, из которой — вопреки очевидности вины, вопреки
противопо- {293} ложности обвиняемого и государства, могут иногда, как в
лотерее, чистым чудом выскакивать счастливые выигрыши. И так не за выигрыш,
но за мечту о выигрыше, женщины платили адвокатам.
Жена гравЈра неуклонно верила в конечный успех. Из еЈ слов было
понятно, что она собрала тысяч сорок за продажу комнаты и пожертвований от
родственников, и все эти деньги переплатила адвокатам; адвокатов сменилось
уже четверо, подано было три просьбы о помиловании и пять обжалований по
существу, она следила за движением всех этих жалоб, и во многих местах ей
обещали благоприятное рассмотрение. Она по фамилиям знала всех дежурных
прокуроров трЈх главных прокуратур и дышала атмосферой приЈмных Верховного
Суда и Верховного Совета. По свойству многих доверчивых людей, а особенно
женщин, она переоценивала значение каждого обнадЈживающего замечания и
каждого невраждебного взгляда.