… Люблю я час
Определять обе-дом, ча-ем
И у-жи-ном…

— цитировал этот недюжинный в России высоковольтник, отдавший всю
жизнь трансформаторам в тысячи ква, ква и ква.
А так как Потапов был из тех инженеров, у которых руки не отстают от
головы, то он быстро стал изрядным поваром: в Kriegsgefangenenlage он
выпекал оранжевый торт из одной картофельной шелухи, а на шарашках
сосредоточился и усовершился по сладостям.
Сейчас он хлопотал над двумя составленными тумбочками в полутЈмном
проходе между своей кроватью и кроватью Прянчикова — приятный полумрак
создавался от того, что верхние матрасы загораживали свет ламп. Из-за
полукруглости комнаты (кровати стояли по радиусам) {31} проход был в начале
узок, а к окну расширялся. Огромный, в четыре с половиной кирпича толщиной,
подоконник тоже весь использовался Потаповым: там были расставлены
консервные банки, пластмассовые коробочки и миски. Потапов
священнодействовал, сбивая из сгущЈнного молока, сгущЈнного какао и двух яиц
(часть даров принЈс и всучил Рубин, постоянно получавший из дому передачи и
всегда делившийся ими) — нечто, чему не было названия на человеческом
языке. Он забурчал на загулявшего Нержина и велел ему изобрести недостающие
рюмки (одна была — колпачок от термоса, две — лабораторные химические
стаканчики, а две Потапов склеил из промасленной бумаги). ЕщЈ на два бокала
Нержин предложил повернуть бритвенные стаканчики и взялся честно отмыть их
горячей водой.
В полукруглой комнате установился безмятежный воскресный отдых. Одни
присели поболтать на кровати к своим лежащим товарищам, другие читали и по
соседству перебрасывались замечаниями, иные лежали бездейственно, положив
руки под затылок и установив немигающий взгляд в белый потолок.
ВсЈ смешивалось в одну общую разноголосицу.
Вакуумщик Земеля нежился: на верхней койке он лежал разобранный до
кальсон (наверху было жарковато), гладил мохнатую грудь и, улыбаясь своей
неизменной беззлобной улыбкой, повествовал мордвину Мишке через два
воздушных пролЈта:
— Если хочешь знать — всЈ началось с полкопейки.
— Почему с пол копейки?
— Раньше, году в двадцать шестом, в двадцать восьмом, — ты маленький
был, — над каждой кассой висела табличка: “Требуйте сдачу полкопейки!” И
монета такая была — полкопейки. Кассирши еЈ без слова отдавали. Вообще на
дворе был НЭП, всЈ равно, что мирное время.
— Войны не было?
— Да не войны, вот чушка! Это до советской власти было, значит, —
мирное время. Да… В учреждениях при НЭПе шесть часов работали, не как
сейчас. И ничего, справлялись. А задержат тебя на пятнадцать минут — уже
сверхурочные выписывают. И вот, что, ты думаешь, сперва исчезло? Полкопейки!
С неЈ и началось.