То есть, он и был молодой, но сколько ж с тех пор прошло?
— Как куда? Куда и ты, на комиссию.
На какую ж комиссию? — стал соображать Павел. Ведь он был вызван в
какое-то другое место, но уже не мог вспомнить — в какое.
И он подтянулся к шагу Звейнека и пошЈл с ним бодро, быстро, молодо. И
почувствовал, что ему ещЈ нет двадцати, что он холостой парень.
Они стали проходить большое служебное помещение, где за многими
канцелярскими столами сидела интеллигенция — старые бухгалтеры с бородами,
как у попов, и с галстуками; инженеры с молоточками в петлицах; пожилые
дамы, как барыни; и машинистки молоденькие накрашенные в юбках выше колен.
Как только они со Звейнеком вошли, чЈтко выстукивая в четыре сапога, так все
эти человек тридцать обернулись к ним, некоторые привставали, другие
кланялись сидя,– и все вращали головами за ними, пока они шли, и на лицах у
всех был испуг, а Павлу с Яном это льстило.
Они зашли в следующую комнату и здоровались с другими членами комиссии
и рассаживались за столом, папки на красную скатерть.
— Ну, запускайте! — распорядился Венька, председатель. Запустили.
Первая вошла тЈтя Груша из прессового цеха.
— ТЈтя Груша, а ты чего? — удивился Венька.– Ведь мы — аппарат
чистим, а ты чего? Ты в аппарат, что ли, пролезла? И все рассмеялись.
— Да нет, видишь,– не робела тЈтя Груша.– У меня дочка подрастает,
надо бы дочку в садик устроить, а?
— Хорошо, тЈтя Груша! — крикнул Павел.– Пиши заявление, устроим.
Дочку — устроим! А сейчас не мешай, мы интеллигенцию чистить будем!
И потянулся налить себе воды из графина — но графин оказался пустой.
Тогда он кивнул соседу, чтобы передали ему графин с того конца стола.
Передали, но и он был пустой. . {153}
А пить хотелось так, что всЈ горло жгло.
— Пить! — попросил он.– Пить!
— Сейчас,– сказала доктор Гангарт,– сейчас принесут воды. Русанов
открыл глаза. Она сидела около него на постели.
— У меня в тумбочке — компот,– слабо произнЈс Павел Николаевич. Его
знобило, ломало, а в голове стукало тяжело.
— Ну, компота вам нальЈм,– улыбнулась Гангарт тоненькими губами. Она
сама открыла тумбочку, доставая бутылку компота и стакан.
В окнах угадывался вечерний солнечный свет.
Павел Николаевич покосился, как Гангарт наливает ему компот. Чтоб
чего-нибудь не подсыпала.
Кисло-сладкий компот был пронизывающе приятный. Павел Николаевич с
подушки из рук Гангарт выцедил весь стакан.
— Сегодня плохо мне было,– пожаловался он.
— Нет, вы ничего перенесли,– не согласилась Гангарт.– Просто сегодня
мы увеличили вам дозу. Новое подозрение кольнуло Русанова.
— И что, каждый раз будете увеличивать?
— Теперь всЈ время будет такая. Вы привыкнете, вам будет легче.