Наша Чу не дотягивает ни до какого моря, ни озера, ни до какой большой
воды. Река, кончающая жизнь в песках! Река, никуда не впадающая, все лучшие
воды и лучшие силы раздарившая так, по пути и случайно,– друзья! разве это
не образ наших арестантских жизней, которым ничего не дано сделать, суждено
бесславно заглохнуть,– и всЈ лучшее наше — это один плЈс, где мы ещЈ не
высохли, и вся память о нас — в двух ладоньках водица, то, что протягивали
мы друг другу встречей, беседой, помощью.
Река, впадающая в пески!.. Но и этого последнего плЈса врачи хотят меня
лишить. По какому-то праву (им не приходит в голову спросить себя о праве)
они без меня и за меня решаются на страшное лечение — такое, как
гормонотерапия. Это же — кусок раскалЈнного железа, которое подносят
однажды — и делают калекой на всю жизнь. И так это буднично выглядит в
будничном быте клиники!
Я и раньше давно задумывался, а сейчас особенно, над тем: какова,
всЈ-таки, верхняя цена жизни? Сколько можно за неЈ платить, а сколько
нельзя? Как в школах сейчас учат: “Самое дорогое у человека — это жизнь,
она даЈтся один раз.” И значит — любой ценой цепляйся за жизнь… Многим из
нас лагерь помог установить, что предательство, что губленье хороших и
беспомощных людей — цена слишком высокая, того наша жизнь не стоит. Ну, об
угодничестве, лести, лжи — лагерные голоса разделялись, говорили, что цена
эта — сносная, да может так и есть.
Ну, а вот такая цена: за сохранение жизни заплатить всем тем, что
придаЈт ей же краски, запахи и волнение? Получить жизнь с пищеварением,
дыханием, мускульной и мозговой деятельностью — и всЈ. Стать ходячей
схемой. Такая цена — не слишком ли заломлена? Не насмешка ли она? Платить
ли? После семи лет армии и семи лет лагеря — дважды семи лет, дважды
сказочного или дважды библейского срока — и лишиться способности вызнавать,
где мужчина, где женщина — эта цена не лихо ли запрошена?
Вашим последним письмом (дошло быстро, за пять дней) вы меня
взбудоражили: что? у нас в районе — и геодезическая экспедиция? {206}
Это что б за радость была — стать у теодолита! хоть годик поработать
как человек! Да возьмут ли меня? Ведь обязательно пересекать комендантские
границы и вообще это всЈ — трижды секретно, без этого не бывает, а я —
человек запачканный. “Мост Ватерлоо” и “Рим — открытый город”, которые вы
хвалите, мне теперь уже не повидать: в Уш-Тереке второй раз не покажут, а
здесь, чтобы пойти в кино, надо после выписки из больницы где-то ночевать, а
где же? Да ещЈ и не ползком ли я буду выписываться?
Вы предлагаете подбросить мне деньжишек. Спасибо. Сперва хотел
отказаться: всю жизнь избегал (и избег) быть в долгах.