И меньшей дозы мы дать не могли тоже.
Нас погубила бочка.
Вот как! — она думала о Сибгатове! Бывают же такие неблагодарные
болезни, что тратишь на них утроенную изобретательность, а спасти больного
нет сил. Когда Сибгатова впервые принесли на носилках, рентгенограмма
показала полное разрушение почти всего крестца. Шатание было в том, что даже
с консультацией профессора признали саркому кости, и лишь потом постепенно
выявили, что это была гигантоклеточная опухоль, когда в кости появляется
жижа, и вся кость заменяется желеподобной тканью. Однако, лечение совпадало.
Крестец нельзя отнять, нельзя выпилить — это камень, положенный во
главу угла. Оставалось — рентгенооблучение и обязательно сразу большими
дозами — меньшие не могли помочь. И Сибгатов выздоровел! — крестец
укрепился. Он выздоровел, но от бычьих доз рентгена все окружающие ткани
стали непомерно чувствительны и расположены к образованию новых,
злокачественных опухолей. И так от ушиба у него вспыхнула трофическая язва.
И сейчас, когда уже кровь его и ткани его отказывались принять рентген,–
сейчас бушевала новая опухоль, и нечем было еЈ сбить, еЈ только держали.
Для врача это было сознание бессилия, несовершенства методов, а для
сердца — жалость, самая обыкновенная жалость: вот есть такой кроткий,
вежливый, печальный татарин Сибгатов, так способный к благодарности, но всЈ,
что можно для него сделать, это — продлить его страдания.
Сегодня утром Низамутдин Бахрамович вызывал Донцову по специальному
этому поводу: ускорить оборачиваемость коек, а для того во всех
неопределЈнных случаях, когда не обещается решительное улучшение, больных
выписывать. И Донцова была согласна с этим: ведь в приЈмном вестибюле у них
постоянно сидели ожидающие, даже по несколько суток, а из районных
онко-пунктов шли просьбы разрешить прислать больного. Она была согласна в
принципе, и никто, как Сибгатов, так ясно не подпадал под этот принцип,– а
вот выписать его она не могла. Слишком долгая изнурительная борьба велась за
этот один человеческий крестец, чтоб уступить теперь простому разумному
рассуждению, {45} чтоб отказаться даже от простого повторения ходов с
ничтожной надеждой, что ошибЈтся всЈ-таки смерть, а не врач. Из-за Сибгатова
у Донцовой даже изменилось направление научных интересов: она углубилась в
патологию костей из одного порыва — спасти Сибгатова. Может быть, в
приЈмной сидели больные с неменьшей нуждой — а вот она не могла отпустить
Сибгатова и будет хитрить перед главврачом, сколько сможет.
И ещЈ настаивал Низамутдин Бахрамович не задерживать обречЈнных. Смерть
их должна происходить по возможности вне клиники — это тоже увеличит
оборачиваемость коек, и меньше угнетения будет оставшимся, и улучшится
статистика, потому что они будут выписаны не по причине смерти, а лишь “с
ухудшением”.