По этому разряду и выписывался сегодня Азовкин. Его история болезни, за
месяцы превратившаяся уже в толстую тетрадочку из коричневатых склеенных
листиков с грубой выделкой, со встрявшими белесоватыми кусочками древесины,
задирающими перо, содержала много фиолетовых и синих цифр и строчек. И оба
врача видели сквозь эту подклеенную тетрадочку вспотевшего от страданий
городского мальчика, как он сиживал на койке, сложенный в погибель, но
читаемые тихим мягким голосом цифры были неумолимее раскатов трибунала, и
обжаловать их не мог никто. Тут было двадцать шесть тысяч “эр” облучения, из
них двенадцать тысяч в последнюю серию, пятьдесят инъекций синэстрола, семь
трансфузий крови, и всЈ равно лейкоцитов только три тысячи четыреста,
эритроцитов… Метастазы рвали оборону как танки, они уже твердели в
средостении, появились в лЈгких, уже воспаляли узлы над ключицами, но
организм не давал помощи, чем их остановить.
Врачи переглядывали и дописывали отложенные карточки, а
сестра-рентгенолаборант тут же продолжала процедуры для амбулаторных. Вот
она ввела четырЈхлетнюю девочку в синем платьице, с матерью. У девочки на
лице были красные сосудистые опухолЈчки, они ещЈ были малы, они ещЈ не были
злокачественны, но принято было облучать их, чтоб они не росли и не
переродились. Сама же девочка мало заботилась, не знала о том, что, может
быть, на крохотной губке своей несла уже тяжЈлую гирю смерти. Она не первый
раз была здесь, уже не боялась, щебетала, тянулась к никелированным деталям
аппаратов и радовалась блестящему миру. Весь сеанс ей был три минуты, но эти
три минуты она никак не хотела посидеть неподвижно под точно направленной на
больное место узкой трубкой. Она тут же изворачивалась, отклонялась, и
рентгенотехник, нервничая, выключала и снова и снова наводила на неЈ трубку.
-Мать держала игрушку, привлекая внимание девочки, и обещала ей ещЈ другие
подарки, если будет сидеть спокойно. Потом вошла мрачная старуха и долго
разматывала платок и снимала кофту. Потом пришла из стационара женщина в
сером халате с шариком цветной опухоли на ступне — просто наколола гвоздЈм
в туфле — и весело разговаривала с сестрой, никак не предполагая, что этот
сантиметровый пустячный шарик, который ей не хотят почему-то отрезать, есть
королева злокачественных опухолей — меланобластома. {46}
Врачи невольно отвлекались и на этих больных, осматривая их и давая
советы сестре, так уже перешло время, когда надо было Вере Корнильевне идти
делать эмбихинный укол Русанову,– и тут она положила перед Людмилой
Афанасьевной последнюю нарочно ею так задержанную карточку Костоглотова.
— При таком запущенном исходном состоянии — такое блистательное
начало,– сказала она.– Только очень уж упрямый. Как бы он правда не
отказался.