На шее у него не мягчело, а брякло, и
потягивало, и покалывало, и постреливало, даже и в голову. Болезнь
поднималась по шее едва не к ушам.
И когда месячишко назад он вернулся опять всЈ к тому же старому зданию
из серого кирпича с добротной открытой расшивкой швов, и взошЈл на то же
полированное тысячами ног крылечко меж тополей, и хирурги тотчас за него
схватились, как за родного, и опять он был в полосатом больничном и в той же
палате близ операционной с окнами, упЈртыми в задний забор, и ожидал
операцию, по бедной шее вторую, а общим счЈтом третью,– Ефрем Поддуев
больше не мог себе врать и не врал. Он сознался, что у него — рак.
И теперь, порываясь к равенству, он стал и всех соседей убеждать, что
рак и у них. Что никому отсюда не вырваться. Что всем сюда вернуться. Не то,
чтоб он находил удовольствие давить и слушать, как похрущивают, а пусть не
врут, пусть правду думают.
Ему сделали третью операцию, больней и глубже. Но после неЈ на
перевязках доктора что-то не веселели, а буркали друг другу не по-русски и
обматывали всЈ плотней и выше, сращивая бинтами голову с туловищем. И в
голову ему стреляло всЈ сильней, всЈ чаще, почти уже и подряд.
Итак, что ж было прикидываться? За раком надо было принять и дальше —
то, от чего он жмурился и отворачивался два года: что пора Ефрему подыхать.
Так, со злорадством, оно даже легче получалось: не умирать — подыхать.
Но это можно было только выговорить, а ни умом вообразить, ни сердцем
представить: как же так может с ним, с Ефремом? Как же это будет? И что надо
делать?
От чего он прятался за работой и между людей,– то подошло теперь один
на один и душило повязкой по шее.
И ничего он не мог услышать в помощь от соседей — ни в палатах, ни в
коридорах, ни на нижнем этаже, ни на верхнем. ВсЈ было переговорено — а всЈ
не то.
Вот тут его и замотало от окна к двери и обратно, по пять часов в день
и по шесть. Это он бежал искать помощи.
Сколько жил Ефрем и где ни бывал (а не бывал он только в главных
городах, окраины все прочесал) — и ему и другим всегда было ясно, что от
человека требуется. От человека требуется или хорошая специальность или
хорошая хватка в жизни. От того и другого идут деньги. И когда люди
знакомятся, то за как зовут, сразу идЈт: кем работаешь, сколько получаешь. И
если человек не успел в заработках, значит — или глупой, или несчастный, а
в общем так себе человечишко.
И такую вполне понятную жизнь видел Поддуев все эти годы {72} и на
Воркуте, и на Енисее, и на Дальнем Востоке, и в Средней Азии. Люди
зарабатывали большие деньги, а потом их тратили — хоть по субботам, хоть в
отпуск разом все.
И было это складно, это годилось, пока не заболевали люди раком или
другим смертельным.