Хоть везде говорилось
“равенство”, и Ефрем не возражал, но нутром никогда он женщин за полных
людей не считал — кроме первой своей жЈнки Амины. И удивился бы он, если б
другой мужик стал ему серьЈзно доказывать, что плохо он поступает с бабами.
А вот по этой чудной книге так получалось, что Ефрем же во всЈм и
виноват.
Зажгли прежде времени свет.
Проснулся этот чистюля с желвью под челюстью, вылез лысой головЈнкой
из-под одеяла и поскорей напялил очки, в которых выглядел профессором. Сразу
всем объявил о радости: что укол перенЈс он ничего, думал хуже будет. И
нырнул в тумбочку за курятиной.
Этим хилякам, Ефрем замечал, только курятину подавай. На барашку и ту
они говорят: “тяжЈлое мясо”.
На кого-нибудь другого хотел бы посмотреть Ефрем, но для того надо было
всем корпусом поворачиваться. А прямо смотреть — он видел только этого
поносника, как тот глодает курячью косточку.
Поддуев закряхтел и осторожно повернул себя направо.
— Вот,– объявил и он громко.– Тут рассказ есть. Называется: “Чем
люди живы”.– И усмехнулся.– Такой вопрос, кто ответит? — чем люди живы?
Сибгатов и Ахмаджан подняли головы от шашек. Ахмаджан ответил уверенно,
весело, он выздоравливал:
— Довольствием. Продуктовым и вещевым.
До армии он жил только в ауле и говорил по-узбекски. Все русские слова
и понятия, всю дисциплину и всю развязность он принЈс из армии.
— Ну, ещЈ кто? — хрипло спрашивал Поддуев. Загадка книги, неожиданная
для него, была-таки и для всех нелЈгкая.– Кто ещЈ? Чем люди живы?
Старый Мурсалимов по-русски не понимал, хоть, может, ответил бы тут
лучше всех. Но пришЈл делать ему укол медбрат Тургун, студент, и ответил:
— Зарплатой, чем!
Прошка чернявый из угла навострился, как в магазинную витрину, даже рот
приоткрыл, а ничего не высказывал.
— Ну, ну! — требовал Ефрем.
ДЈмка отложил свою книгу и хмурился над вопросом. Ту, что была у
Ефрема, тоже в палату ДЈмка принЈс, но читать еЈ у него не получилось: она
говорила совсем не о том, как глухой собеседник отвечает тебе не на вопрос.
Она расслабляла и всЈ запутывала, когда нужен был совет к действию. Поэтому
он не прочЈл “Чем {76} люди живы” и не знал ответа, ожидаемого Ефремом. Он
готовил свой.
— Ну, пацан! — подбодрял Ефрем.
— Так, по-моему,– медленно выговаривал ДЈмка, как учителю у доски,
чтоб не ошибиться, и ещЈ между словами додумывая.– Раньше всего —
воздухом. Потом — водой. Потом — едой.
Так бы и Ефрем ответил прежде, если б его спросили. ЕщЈ б только
добавил — спиртом. Но книга совсем не в ту сторону тянула.
Он чмокнул.
— Ну, ещЈ кто? Прошка решился:
— Квалификацией.
Опять-таки верно, всю жизнь так думал и Ефрем.
А Сибгатов вздохнул и сказал, стесняясь:
— Родиной.